Исламский экстремизм


"Бороться с экстремизмом в исламе мешает его плюрализм"

Правомерен ли термин "исламский экстремизм? На вопросы Граней.Ру отвечает исламовед Алексей Кудрявцев, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН.

Наталия Бабасян: В день, когда в рамках операции "Стойкая свобода" начались бомбежки Афганистана, Осама бен Ладен в телевыступлении объявил, что отныне мир разделен на верующих и неверующих. Это заявление придает какое-то новое, религиозное звучание конфликту?

Алексей Кудрявцев: Небольшое уточнение: бен Ладен говорил не о верующих и неверующих, а о верных и неверных. Неверующий - это атеист, а неверный - это не мусульманин. Это разные вещи. Человек может быть христианином, и с точки зрения мусульманина он будет неверным, но не будет неверующим.

Ничего нового бен Ладен не сказал, а лишь повторил то, что всегда говорил о сущности своего конфликта с Израилем, США и теми, кто их поддерживает. Еще в 1998 году бен Ладен создал "Фронт борьбы против иудеев и крестоносцев", и уже тогда был объявлен джихад Америке. В глазах исламистов с крестовыми походами отождествляется не христианство вообще, а агрессивное христианство, и западный мир, который ведет, по их мнению, агрессию против мусульман является продолжателем дела крестоносцев.

В представлении бен Ладена истинные мусульмане должны вести войну прежде всего против Израиля и против Америки как гаранта его существования. Связано это с представлением о том, что все в мире мусульмане составляют единую общность - умму. И если кто-то отнял кусок земли, принадлежавший этой умме, открытый мусульманами для ислама, и тем более создал на этой земле на ней государство, значит, это государство враждебно мусульманам и против него нужно бороться.

Кроме того, Палестина рассматривается мусульманами как священная земля: в Иерусалиме находится мечеть Аль-Акса, третья по значению святыня ислама. В то же время среди ультраортодоксальных иудееев существует группа, которая призывает разрушить мечеть и восстановить Иерусалимский храм. В глазах мусульман, это не мнение отдельных экстремистов, а стратегия самого государства: они уверены, что этим закончится, если мусульмане не будут противостоять Израилю.

Америка, помимо того, что является гарантом существования Израиля, для исламистов воплощает авангард той цивилизации, которая в корне враждебна исламскому проекту. Ценности, на которых базируется Америка и которые она весьма напористо экспортирует в окружающий мир, полностью противоположны исламским ценностям. А террор - это просто один из методов. Поскольку мусульмане не могут бороться с Америкой на равных, что признает и сам бен Ладен, и все мусульмане этого направления, они считают себя вправе использовать и такие методы.

Н.Б.: Мы все время слышим выступления представителей ислама, которые говорят, что ислам - это мир. Западные политики постоянно говорят: мы не воюем с исламским миром, мы воюем с террористами. Бен Ладен говорит "это джихад". Хотелось бы понять, какую роль во всем происходящем играет ислам.

А.К.: Мне кажется неверным и утверждение, что это война ислама против "неислама", и то, что ислам здесь вообще ни при чем. Ислам как религия не несет ответственности ни за терроризм, ни за конфликты вообще. Потому что конфликты возникают по другим причинам, а религиозные аргументы подверстываются для оправдания конфликтующих сторон. Но с другой стороны, тот факт, что очень много организаций, называющих себя исламскими, осуществляют вооруженную борьбу и акты террора, не случаен. Важно понимать, где здесь ислам "при чем" и где "ни при чем".

Экстремизм, терроризм, который принято называть исламским, - это крайняя форма проявления исламистской идеологии, которая определенным образом ислам структурирует, переосмысливает, превращает в руководство к действию в повседневной жизни и мыслит ислам как политическую систему, альтернативную всем светским учениям. Появилась она тогда, когда в мусульманский мир стали активно проникать идеи светского государства, светского общества, отделения религия от государства. Первые такие организации активистов появились в первой трети XX века, между двумя мировыми войнами. Самой крупной из них было "Общество братьев-мусульман", которое в конце 20-х годов появилось в Египте. Именно они провозгласили, что ислам - это не только религия, но и общественно-политическая доктрина, так что истинный мусульманин должен не только читать Коран и молиться пять раз в день, но и интересоваться делами всей мусульманской общины, быть неравнодушным к тому, что происходит в его стране.

Н.Б.: Некоторые радикально настроенные исследователи сейчас утверждают, что определенная агрессивность заложена в самом исламском вероучении.

А.К.: На самом деле Коран призывает мусульман прежде всего жить в мире и братстве друг с другом. Кроме того, он рекомендует быть терпимыми к "неверным" (иноверцам). В то же время в нем говорится, что необходимо воевать с теми неверными, которые выступают в роли врагов Аллаха и мусульман. Кто же эти враги? Те, кто нападает на мусульман, кто запрещает ислам или его распространение. То есть речь идет прежде всего об оборонительной войне. Но мы знаем, что с помощью казуистики очень легко жонглировать всеми понятиями. И агрессивная война может быть представлена как оборонительная, это известно из истории не только мусульман. В Евангелии никакого оправдания насилия против врагов нет, но это не мешало средневековой Европе проводить крестовые походы.

Я считаю, что на ислам ни в коем случае нельзя возложить ответственность за терроризм, но в то же время сказать, что ислам тут вообще ни при чем, тоже невозможно: те, кто осуществляет террористические акты, находят в исламской доктрине аргументы в оправдание таких действий, называя своих противников врагами Аллаха и мусульман.

Н.Б.: Но как тогда найти противоядие? Предположим, например, что западные мусульмане встали и сказали: "Мы не считаем бен Ладена мусульманином. То, что он делает, противоречит доктрине ислама". Это было бы выходом?

А.К.: Лидеры мусульманских общин Запада являются не более чем посредниками между общинами и государствами, где они проживают. Но они не являются бесспорными религиозными авторитетами. Потому что в исламе церкви нет, высшей духовной инстанции для всех нет, есть только люди, которые могут пользоваться уважением в качестве религиозных лидеров. Допустим, какому-то муфтию не нравится бен Ладен или он в силу какой-то лояльности государству, может быть, вопреки своему религиозному чувству, говорит, что бен Ладен занимается чем-то не тем. Но это не мешает радикально настроенным мусульманам думать иначе и считать, что именно бен Ладен олицетворяет собой истинное мусульманство.

Наталия Бабасян, "Грани"